Россиянка в Непале поделилась рассказом о том, как действительно живут девочки-богини Кумари — дети, которых в современном мире продолжают считать земным воплощением божества и которым по древнему обычаю запрещено касаться земли ногами. Путешественница и фотограф Елена Лисейкина отправилась в центр Катманду, чтобы увидеть этот культ не глазами туриста, а человека, пытающегося понять, как соседствуют вера, традиция и права ребенка. Своими впечатлениями она поделилась в личном блоге, подробно описав встречи, наблюдения и внутренние противоречия, которые вызвало это путешествие.
В центре ее рассказа — фигура Кумари, живых богинь, которых непальцы почитают как проявление богини Таледжу. Стать Кумари может только девочка, не достигшая полового созревания, и список требований к будущей богине поражает жесткостью. Важно все: идеальное здоровье, отсутствие физических изъянов, особые черты лица, «спокойный» характер, умение сохранять самообладание. По словам Лисейкиной, сегодня во всей стране насчитывается примерно 10–12 девочек-богинь, и каждая из них фактически превращается в религиозный символ, вокруг которого выстраивается целый мир запретов и ритуалов.
Отбор будущей богини — самостоятельный, многоступенчатый обряд. Помимо медицинских проверок и оценки внешности, девочка должна пройти своеобразный экзамен на бесстрашие. Этот этап нередко описывают как травматичный: ребенку приходится сталкиваться с пугающими зрелищами и ситуациями, при этом она не имеет права проявить страх или растерянность. В традиционном представлении «настоящая» Кумари не может дрогнуть, потому что в ней присутствует божественная сила. Именно этот момент, как отмечает россиянка, больше всего шокирует простых горожан и гостей страны: культ требует от маленького ребенка стойкости, с которой не всегда справился бы и взрослый.
С того момента, как девочка официально объявлена Кумари, ее прежняя жизнь заканчивается. Она покидает родной дом и переезжает во дворец или специальный дом–храм. Здесь у нее появляются слуги, жрецы, люди, которые отвечают за каждый шаг и каждую церемонию. Государство назначает богине официальное содержание, к которому добавляются приношения верующих: деньги, еда, драгоценности, ткани. Для многих жителей страны это знак того, что божество не остается без заботы, но со стороны, по словам Лисейкиной, это выглядит как обмен: детство и свобода — в обмен на особый статус и материальное обеспечение.
Особая тема — то, как Кумари передвигается в пространстве. Одно из главных табу гласит: ее босые ноги не должны касаться земли за пределами дворца. Каждый выход девочки превращается в событие. Ее выносят в паланкине, несут на руках или усаживают на высокой платформе, следят за каждым шагом, чтобы не допустить «осквернения». Для верующих это проявление высшего почтения, но Лисейкина признается, что, наблюдая за процессией, не могла избавиться от вопроса: где граница между поклонением и жестким ограничением свободы маленького человека, который сам ничего не выбирал?
Не менее тяжелым для восприятия оказалось и то, насколько сильно Кумари изолирована от собственной семьи. После избрания она практически не живет с родителями, а встречи случаются нечасто и по строгим правилам. Мир девочки-богини — это смотрители, священнослужители, паломники и туристы, приходящие к ней за благословением. По наблюдениям россиянки, пространство ее жизни сужается до комнат дворца и ритуальных залов; здесь нет двора, по которому можно бегать, и друзей, с которыми можно просто играть. Все детские проявления подменены церемониальными действиями.
Особая драматургия культа связана с тем, что статус богини всегда временный. Как только у девочки появляются первые признаки взросления, она утрачивает божественный ранг. Вчера ее носили на руках и встречали с молитвами, сегодня она должна вернуться в обычную жизнь: пойти в школу, сидеть за партой рядом с ровесниками, привыкать к тому, что ее теперь не обожествляют, а воспринимают как «бывшую богиню». Лисейкина признается, что именно этот переход кажется ей самым болезненным: подростку приходится выстраивать новую идентичность после нескольких лет, проведенных в роли священного существа.
Российская путешественница много рассуждает и о психологических последствиях такой судьбы. С ранних лет девочку окружают почтение, контроль и ожидания. У нее почти нет права на спонтанность: каждый её жест наблюдают, каждое выражение лица трактуют как знак. Игры, шумные забавы, обычные детские шалости — все это не вписывается в образ непоколебимой богини. Возникает вопрос: как детская психика адаптируется к этой роли и насколько легко потом приспособиться к статусу «обыкновенной» школьницы, когда ореол святости исчезает, а на первый план выходят учеба, экзамены, бытовые заботы и необходимость зарабатывать на жизнь.
С точки зрения самих непальцев, как заметила Лисейкина, институт Кумари по‑разному воспринимается в разных поколениях. Для части общества это неотъемлемый, священный элемент культуры, который нельзя трогать: в их глазах богиня помогает уберечь страну от бедствий, приносит удачу и защищает семьи. Но среди образованной городской молодежи все чаще звучат сомнения: справедливо ли возлагать такой груз на ребенка, нужно ли смягчать правила, давать девочкам возможность получать нормальное образование и больше общаться со сверстниками. В обществе идут осторожные дискуссии о возможной реформе традиции, хотя открыто говорить об отмене культа пока готов далеко не каждый.
Туристы чаще всего сталкиваются с Кумари лишь на уровне экзотической картинки: красивый древний дворец, красные одежды, яркий макияж, неброская улыбка девочки в окне. Неудивительно, что многие рассматривают визит к храму живой богини как часть программы отдыха: путешествие в Катманду Непал посмотреть девочку богиню Кумари все чаще включают в маршрут как «обязательный пункт». Но, как отмечает Лисейкина, чем больше турист узнает о реальной жизни девочки, тем сильнее меняется восприятие: любопытство постепенно уступает место сочувствию и неловкости.
Экономическая сторона культа также вызывает вопросы. Государство выплачивает Кумари официальное пособие, а семья может рассчитывать на определённый престиж и дополнительные пожертвования от верующих и паломников. Однако эти деньги редко обеспечивают безбедное будущее: после утраты статуса бывшие богини нередко сталкиваются с теми же бытовыми трудностями, что и остальные жители страны. Лисейкина писала, что некоторые из них испытывают проблемы с образованием: годы, проведенные во дворце, почти всегда означают пробелы в школьной программе и необходимость догонять одноклассников.
Развитие туризма вносит в эту систему свои коррективы. Для многих путешественников из России тур в Непал из России с посещением богини Кумари становится способом прикоснуться к «живой древности». Туроператоры включают в программы обзорные прогулки по старому городу, визит во дворец и несколько минут в зале, где появляется богиня. При этом не все задумываются, как постоянный поток людей влияет на саму девочку, которая ежедневно видит сотни незнакомых лиц, ожидающих от нее благословения и «особого взгляда».
В Катманду появляются русскоговорящие проводники, которые стараются объяснить туристам контекст происходящего. Такой туристический гид в Непале русскоязычный храм Кумари нередко рассказывает не только о красивых легендах, но и о спорах вокруг культа, о правах ребенка и об изменениях, которые постепенно приходят в традиционное общество. По словам Лисейкиной, именно от местных гидов она впервые услышала истории бывших Кумари, которые после окончания «служения» пытаются получить профессию, построить семью и избавиться от навязанного образа живого божества.
Коммерциализация культа проявляется и в том, что экскурсии по Непалу храм живой богини Кумари цена которых варьируется в зависимости от уровня сервиса, давно стали частью стандартных туристических маршрутов. Однодневные и многодневные программы включают посещение нескольких святилищ, площадей и, конечно, дворца Кумари. Кто-то воспринимает это как поддержку местной экономики и способ сохранить традицию, другие — как превращение сакрального обряда в развлечение для гостей. Россиянка признаётся, что сама почувствовала внутренний дискомфорт, когда поняла, насколько будничным для туристических агентств стал «продажный» аспект встречи с живой богиней.
С ростом интереса к стране на рынке появились и более сложные маршруты: организованный тур по храмам Непала Кумари Катманду нередко дополняют посещением других городов Долины и буддийских монастырей. Непал старается удержать баланс между сохранением уникального наследия и адаптацией к ожиданиям современных путешественников. Некоторые гиды сознательно делают акцент на этической стороне вопроса, призывая гостей относиться к девочке не как к «достопримечательности», а как к живому человеку, чья жизнь проходит под пристальным, иногда навязчивым взглядом толпы.
Рассказывая о своем опыте, Лисейкина отмечает, что снаружи дворец Кумари выглядит как воплощение сказки: старинная резьба по дереву, красные ткани, таинственный полумрак в окнах. Но чем дольше она наблюдала за происходящим, тем отчетливее понимала: за красивой оболочкой скрывается сложный сплав веры, политики, экономики и человеческих судеб. Культ, который многие считают гордостью страны, одновременно становится испытанием для тех, кому выпала роль богини.
По ее словам, вопрос о будущем традиции остается открытым. С одной стороны, непальцы дорожат своей культурой и боятся, что отказ от культа Кумари станет уступкой глобализации. С другой — постепенно растет понимание, что девочки, ставшие живыми богинями, нуждаются в психологической поддержке, доступном образовании и возможностях для полноценной, а не только «сакральной» жизни. И, возможно, именно сочетание уважения к вере и внимательного отношения к ребенку станет тем компромиссом, который позволит этой древней традиции существовать дальше, не ломая судьбы тех, кого она возвышает до статуса божества.
История россиянки, описанная в материале о жизни девочек-богинь Кумари, показывает, что за фасадом ярких обрядов и туристической экзотики скрыты тонкие, болезненные темы. Для кого‑то визит к живой богине останется необычным эпизодом во время отпуска, но для самой девочки это — каждый день ее детства, который проходит в стенах дворца, под тяжестью ожиданий миллионов верующих.